Любовь и жизнь - Татьяна Шпинькова

Резко зазвонил телефон в кабинете. Аля вздрогнула, предчувствуя что-то недоброе.

– Аля! Телеграмма пришла, отпросись с работы и приезжай домой.

– Андрей, не пугай меня. Что случилось?

– Сестра твоя в тяжёлом состоянии в больнице. Больше тут ничего не написано.

– Хорошо, я попытаюсь связаться с ними.

Позвонив в Ванино, Аля узнала страшную весть о смерти Марины. Она скончалась от инсульта, не приходя в себя.

После похорон родители Али прожили недолго. Сначала тихо ушёл отец, а за ним и мама. В большой трёхкомнатной квартире осталась взрослая дочь Марины Оля.

– Оленька, может, обменяем квартиру, и переедешь жить к нам во Владивосток?

– Нет, тётя Аля, – категорически отказалась племянница, – я буду жить в Ванино, у меня есть парень, и мы скоро поженимся.

Тяжесть утраты близких людей камнем лежала на сердце Али. Это были самые трудные годы в её жизни.

– Андрей, я не знаю, как мне жить дальше. Ушли все сразу за короткое время. Мне так больно и не хочется верить в это. Почему так случилось? Маринка совсем молодая, а так рано умерла. А мама с папой просто не вынесли.

– Аленький, – успокаивал жену Андрей, – ничего не вернёшь, знать, судьба у них такая.

Муж, сын, работа постепенно вернули Алю в русло жизни, отодвинули терзающую боль в укромный уголок сердца. Но с уходом близких и дорогих людей исчезли надолго радость, сила и энергия, молодость и желание чего-то добиваться.

– Живу, как машина, – часто говорила Аля мужу, – завожу себя работой, чтоб отвлечься от терзающих душу мыслей. Тяжесть висит внутри и никуда не уходит.

– Надо Димкой больше заниматься. Четырнадцать лет, а хочет уже показать, что он взрослый. Покуривать стал. Вчера я застал его с приятелем в беседке возле дома с сигаретой. Увидев меня, тут же спрятал. Я же сделал вид, что не заметил. Мы ведь тоже когда-то пробовали. Но мне не понравилось, и я не курю.

– Да, ругать, я думаю, не надо. Это не поможет. Надо поговорить на эту тему в его присутствии, пусть послушает.

– А как у тебя с работой?

– Застрял я в этом домоуправлении. Надо уходить. Обговариваем мы с одним приятелем открыть фирму. Особняки кругом строятся. По электрической части специалисты там нужны.

– Попробуйте. Может, получится.

– Я думаю, получится.

– Сначала попробуем вдвоём поработать, а потом подберём людей. У меня уже знакомых энергетиков в городе много. Желающие заработать есть.

– Как хорошо, что ты у меня есть, Андрюша. Ты всегда такой родной и заботливый. Я тебя так люблю.

– И я тебя, Аленький, очень люблю.

– А почему ты мне больше хризантемы не даришь?

– Я сам уже про это думал. Наверно, с годами романтика ушла куда-то на второй план. Но если не дарю, это не значит, что я тебя стал меньше любить. Тогда мне хотелось тебя привлечь, засыпать цветами, кричать, что люблю тебя. А теперь тихая благодать окутала всё внутри негой счастья, что ты рядом, своя, родная и неповторимая. А белые хризантемы я тебе скоро подарю.

– По какому поводу?

– Ты совсем забыла про свои славные года.

– Да, года идут, и после сорока уже не хочется думать о них.

– Ты у меня всегда будешь молодой и красивой.

– Ладно, фантазёр, хорошо, что я тебе нравлюсь. Это и даёт силы жить. Если бы не вы с Димой, не знаю, чтобы я сейчас делала. Что-то давно твоя мама к нам не заглядывала.

– Я был у них вчера. Она плохо себя чувствовала. Давление высокое. Папа управляется. По ним видно уже, что постарели, особенно, мама. Сестра у них часто бывает. Она ведь не работает, муж в море ушёл, сын вырос. Да и живут они рядом. Мама тебе привет передавала, волнуется, как ты.

– В выходные съездим к ним вместе. Родителям надо больше времени уделять. Начинаешь это остро сознавать, когда теряешь их. Всё нам некогда, а потом поздно бывает.

– Ты права. Я тоже об этом стал думать. Ведь могли мы чаще ездить к твоим родителям. Твоя мама помогала мне с Димкой управляться в Шарыпово, когда ты училась. Приезжала в такую даль. Хорошая у меня была тёща.

– Да, Андрюша, мама моя была замечательным человеком.

– Хватит, Аленький, терзать себе душу. Ты тоже такая, как твоя мама. У вас даже улыбка одинаковая. Твоя мягкость и нежность передались по наследству от неё.

– Оля меня беспокоит. Как она там одна?

– Она ведь не одна.

– Но что-то она молчит. Тревожно мне за неё. Всё же надо было уговорить её переехать во Владивосток.

Глава 11

Судьба племянницы не давала Але покоя. Связи с ней не было никакой, а соседям звонить не хотелось.

– Андрей, я отпросилась на пару дней на работе и в выходные поеду в Ванино. Заодно схожу на кладбище. Тревога какая-то на душе. Там, мне кажется, у Оли не всё в порядке.

– Хорошо, Аленький, мы с Димой управимся тут сами. Заказов на работе у нас пока мало, так что ребята управятся без меня, а я больше побуду дома. А в моё отсутствие мама присмотрит за внуком. Она всегда с радостью с ним общается. И он с бабушкой любит разговаривать. Ты видела, как они обсуждают школьные дела? Бабушке он даже про своих девочек рассказывает. Нам с тобой такие тайны не доверяет.

– Вот и хорошо. Съезди на вокзал и возьми мне билет на вечерний поезд. В субботу я буду в Ванино.

Тревога Али оказалась не напрасной. Дверь в квартиру была не заперта. Сердце тут же сильно застучало, когда она переступила порог родительского дома. Здесь в прихожей всегда встречала мама, радостно улыбаясь и заключая дочку в объятия.

Сейчас же тишина и непривычные запахи каких-то медикаментов и съестных отходов распространялись вокруг и неприятно врывались внутрь вместе с дыханием. Хотелось открыть форточки и вдохнуть глоток свежего воздуха.

Аля заглянула в зал и увидела разбросанные вещи, сдвинутые кресла, стол без праздничной маминой скатерти, которую она всегда застилала к приезду гостей. Пыль и сдавленный воздух давно непроветренного помещения ещё больше сковал сердце тяжёлым омутом. Раздевшись, она прошла в спальню и увидела Олю, лежавшую на кровати и тупо уставившуюся в потолок. Рядом лежал парень, уткнувшись головой в подушку. Он издавал во сне стоны, порой, что-то говорил, еле шевеля губами.

– Оля, проснись, я приехала к тебе в гости, – тронула Аля за плечо племянницу, пытаясь её разбудить. Но та дико повела глазами и, ничего не ответив, повернулась на бок.

– Пьяные вы, что ли? – слёзы потоком сами хлынули из глаз, и щемящая боль ещё больше пронзила сердце.

– Оля, как ты так можешь, хорошо, что мама и бабушка этого не видят.

Но Оля никак не реагировала на слова тёти.

Пройдя на кухню, Аля увидела гору немытой посуды в раковине и на столе, множество пустых бутылок из под пива. А рядом с грязными тарелками лежали использованные одноразовые шприцы. Догадка тут же полоснула новой болью по сердцу:

– Они же в наркотическом опьянении.

Бросилась в спальню и увидела руки племянницы все исколотые и в подтёках.

– Боже, что с вами делать?

Аля, рыдая, выскочила на площадку и позвонила в квартиру тёте Шуре, с которой всё время общалась мама.

– Алечка! – Как хорошо, что ты приехала, – с радостью в голосе запричитала соседка, – Оленька совсем от рук отбилась. Что только творится теперь в вашей квартире. Если бы мама увидела такое, то не пережила бы опять…

– Тётя Шура, они там неживые оба, мне надо вызвать скорую помощь.

– О, Боженька, звони, детка, беда какая. Вон телефон в прихожей.

Когда приехала скорая помощь, Аля с тётей Шурой успели проветрить квартиру и немного прибрать вокруг. Олю и её приятеля забрали в больницу. Аля поехала вместе с ними.

Врач долго не появлялся, а потом медсестра вышла и попросила Алю зайти к нему в кабинет.

– Передозировка. Вы успели вовремя. Ещё бы немного и девушку не удалось бы спасти. Она вам дочь?

– Нет! Племянница. Родителей у неё нет.

– Сейчас они спят. Приходите завтра. Её надо лечить. Зайдёте к ней, а потом ко мне в кабинет.

Тяжёлой ношей это очередное горе сковало всё внутри. По пути домой купила немного продуктов и сладостей. Приехав, помыла посуду, прибрала в комнатах и позвала к себе тётю Шуру.

За чаем они поговорили об Оле, вспомнили маму и папу, Маринку.

– Алечка, мы ведь всегда жили спокойно и дружно. Папа твой помогал мне в быту, с мамой мы дружили. Ты сама всё знаешь. А Оля, как завела этого ухажёра, так и стала ненормальной. Ведь росла послушной. И после смерти ваших работала в каком-то офисе, а потом или выгнали её, или сама ушла, но постоянно стали в квартиру приходить какие-то молодые люди. А Оля теперь в глаза не смотрит, буркнет «здрасте» и пройдёт мимо. Её как подменили.

– Не знаю, тётя Шура, что мне теперь делать. Завтра воскресенье. Пойду к ней в больницу. Надеюсь, что она придёт в себя, и мы поговорим. Потом съезжу на кладбище. А в понедельник буду разговаривать с врачами.